Может и к лучшему, что сегодня уже не будет ничего. Как ни крути, а рабочая интрижка должна оставаться на работе. Ночевать вместе, а потом вместе ехать в клинику — что-то совсем иное…Другой уровень. А такого уровня Сергей точно не хотел. И угораздило же Любу оказаться его соседкой. Было бы проще, если бы нет. Как теперь грамотно держать нужную дистанцию необходимо ещё было обдумать. Благо, сама Люба, похоже, тоже чересчур сближаться не спешила.

Да…С одной стороны "благо", а с другой… А что её собственно в нём не устраивает?

Сергей в сотый раз бросил пытливый взгляд на миловидный профиль своей пассажирки, впитывая каждую черточку. Отвернулся, сделав последнюю длинную затяжку и выкинув окурок в окно, а Любино очаровательное лицо всё равно стояло перед глазами, будто оттиском проступая на сетчатке.

Вот так бегаешь от излишне настойчивых дамочек, бегаешь, а попадется вдруг какая-нибудь не так уж сильно демонстрирующая свой долгосрочный интерес, и всё! Соболеву бы радоваться, а вместо этого схватить за грудки Вознесенскую охота и вытрясти ответ, что ей собственно в нём не так. Сергей невесело усмехнулся своим мыслям и заехал во двор. Припарковавшись, быстро обошел машину, чтобы помочь Любе выйти. Непроизвольно сильно сжал её прохладные пальцы в своих. Желание обладать вспыхнуло сильнее, не давая себя игнорировать. Тягучей патокой поползло по кровотоку, зля.

— Уверена, Люб, что устала? — отстраненно поинтересовался Соболев, сам не понимая, почему ее очередной побег так задевает.

Мог бы уже и привыкнуть. Светлые Любины брови сошлись на переносице, взгляд ореховых глаз замер на уровне его кадыка.

— Не уверена, Сереж, просто… — она закусила губу, хмурясь сильнее. Пробежалась пальцами по футболке на его плече, смахивая несуществующую пылинку, — Быстро как-то всё, не находишь?

Все-таки заглянула Сергею в глаза.

— Мне кажется, я не готова, — глухо выдавила из себя, — В голове бардак ещё и… есть…определенные моменты…

Замолчала, опасно сверкая повлажневшими глазами. У Сергея внутри похолодело. Женские слёзы он переносил стойко только на работе, и если это была роженица. Во всех же остальных случаях впадал в ступор, как и любой среднестатистический мужик.

— Так к чему готова — то, Люб? — хрипло поинтересовался, сильнее сжимая её прохладную ладонь в своей руке и притягивая Любу ближе, — Ничего такого серьезного, к чему надо готовиться, и не происходит.

Обнял её за талию, прижимая к своему напряженному телу. Запах духов и её личный аромат защекотал ноздри, заставляя вдыхать глубже. Люба напряглась на секунду, а потом будто оттаяла и расплылась в ленивой кокетливой улыбке, откидывая голову.

— Так уж и ничего, Сергей Иванович? — томно пропела, по своему обыкновению сверкнув ореховыми глазами.

— Абсолютно, Любовь Павловна, — в тон ей протянул Соболев, и заулыбался, склонившись к ней и принявшись хрипло нашептывать, — Более того, у меня, Люб, у самого "моментов" этих вагон и тележка. Так что меня твоя "неготовность" только радует.

— Даже так, — сощурилась Люба, явно размышляя, как на это заявление реагировать.

Всё-таки противоречивое было заявление. Сергей смотрел на неё, не дыша. Вот он — момент истины. Карты вскрыты, условия озвучены. Согласится- нет? Лишь бы да, лишь бы да…Непроизвольно сильнее сжал её талию, словно боясь отпустить.

— Ну… — перекатывая каждый звук на языке, медленно начала Люба, — Раз ничего серьезного, то давайте тогда к вам.

И вывернулась из его цепкого захвата.

— Только попозже. Я сумку занесу, отдохну, в ванне полежу, переоденусь. Разрешаете? — вскинула Люба бровь, озорно улыбаясь.

Словно тучка убежала, и на небе снова вспыхнуло ласковое солнце.

— Не разрешаю, — хмыкнув, отрезал Соболев и, как-то разом расслабившись, пошел к багажнику за их сумками.

Любина переменчивость его буквально завораживала. Смешно, но, если обычно он находил такое поведение признаком истеричности, то сейчас искренне считал, что это проявление настоящей женственности.

— Вещи занесу твои. Одежду возьмёшь и всё. Ванна, Люб, представь себе, у меня тоже есть. И полежишь, и расслабишься, — нагло подмигнул Сергей Вознесенской.

Перекинул через левое плечо обе их спортивные сумки, и, по-хозяйски положив свою ладонь ей чуть пониже поясницы, подтолкнул к лифтам.

18.

Сергей оперся о стену плечом, наблюдая, как Люба непослушным пальцами поворачивает ключ в замочной скважине. Перехватил её немного растерянный, горящий после их долгого поцелуя в лифте взгляд, прошелся глазами по разомкнутым, чуть припухшим губам. Чувственное предвкушение в теле забурлило отчетливей, уплотняя воздух между ними. Люба быстро облизала губы, отворачиваясь, и толкнула входную дверь.

— Я быстро.

— Ага, — Соболев кивнул и уверенно шагнул вслед за ней в квартиру.

Стоило вступить в Любин коридор, как сначала Сергея окутало уютным, немного душным теплом чужого дома, а потом в нос ударил густой ни с чем несравнимый аромат то ли борща, то ли солянки, то ли ещё чёрт знает, чего, вызывая просто неприличное слюноотделение. Сергей сглотнул и покосился на хозяйку. Её же сутки не было? Откуда? А, точно, сын. Разогрел, наверно, что-то…

— Са-а-аш, я дома! — подтвердила его догадку Вознесенская, небрежно скидывая кроссовки и проходя вглубь квартиры.

— Пры…ве-е-ет! — донеслось откуда-то справа. Похоже с кухни. Невнятное, будто рот под завязку забит. Точно, ел, — Как…де…ла?

— Нормально! — бросила Люба, скрываясь в спальне, — Я сейчас опять уйду, Саш!

— А-а-а! — протянул пацан равнодушно и что-то очень громко отпил.

Соболев, оставшись ждать Вознесенскую в прихожей, невольно втянул воздух, пропитанный аппетитными ароматами, глубже и ощутил навязчивое головокружение. И чувство такое, будто год не ел. А ведь еще пять минут назад он не знал, что, оказывается, голоден. Мда…Нетерпеливо переступил с ноги на ногу. В желудке предательски громко и совсем несексуально завыло. Пред внутренним взором Сереги встали унылые до слёз в своей девственной пустоте полки его холодильника. Самое вкусное, что сейчас было в его квартире, это "Вискас" Шарикова в жестяной банке….

Так…

Доставку что ли оформить? Это сколько ждать? Час? Полтора? Ноги слабо подкосились…Он доживет? Желудок ещё раз требовательно буркнул, матерясь и намекая, что не факт. И эта пытка в Любином коридоре съедобными запахами…Она скоро вообще? Сказал же, чтобы быстро! Бабы…

Даже трахаться расхотелось…

Напроситься?

Чёрт, неудобно вроде как…Еще и малой смотрит как на врага народа. Соболев нервно почесал затылок, прислушиваясь к мерным ударам ложки о тарелку и счастливому чавканью пацана. Люба шуршала вещами в спальне. Нет, ну невозможно просто…Так воняет умопомрачительно…

В парадке что ли подождать? Интересно, а пирожки остались…? А вдруг пацан сейчас последний доедает???

Сергей тяжело сглотнул…

Перед глазами мелькнула пара красных кругов. Невыносимо просто…Не-вы-но-си-мо…

Вдохнув отравленный воздух ещё раз, Сергей плюнул на всё и наступил правым носком на левый задник, торопливо избавляясь от кроссовка. В конце концов, скромным пирожки не достаются. И съедобные, и не очень… Перед глазами с голодухи плыло. Уверенной тяжелой поступью, чтобы не сбить собственный настрой, Соболев прошагал за Вознесенской в спальню. Решительно толкнул дверь и вперил горящий взгляд в Любину задницу, хозяйка которой в это время, наклонившись над кроватью, складывала в спортивную сумку какую-то кружевную тряпочку. Вознесенская подпрыгнула от резкого звука распахнутой двери и, развернувшись, приложила руку к своему пышному бюсту. Светлые брови удивленно поползли вверх при виде нахохлившегося, будто в атаку собравшегося Соболева.

— Серёж, ты чего? — растерянно поинтересовалась Люба.

— Жрать я, Люб, хочу, — облизнулся и твердо добавил, — Очень. Корми.